«Спартак» – наше всё. Откровения кумира красно-белых - Егор Титов

Я, не желая мириться с действительностью, тут же отвел взгляд в сторону, и первое, что попало в поле моего зрения, – это психоз Вовы Бесчастных. Я перевел взгляд дальше. Железный и непробиваемый Витя Онопко стоял с потерянным недоумевающим видом. Я не знал, что мне делать в эту минуту. Не было ни сил, ни злобы. Пустота! Я понимал, что сборная Украины своего уже не отдаст. Да, мы попытались исправить положение, но чуда не произошло. Потом мне рассказывали, что на трибунах мужчины плакали. А когда горько плачут мужчины, да еще и не скрывая своих слез, это означает, что стряслась самая настоящая беда.

В раздевалке стояло гробовое молчание. Мы все до одного походили на мумий. Казалось, что наши души умерли или как минимум впали в летаргический сон. Фил извинился перед всеми и тоже сел. Не бывает такого взаимопонимания между людьми, которое было тогда между нами. Естественно, Саше Филимонову никто не сказал ни слова упрека. Всем было ясно, что ему сейчас тяжелее всех. Фил – очень мужественный человек. Я восхищаюсь им. Мне даже страшно представить, что было бы со мной, если бы я оказался на его месте. Саня же фактически побывал в аду, и я считаю, что выбрался он оттуда с честью.

Запомнилось, как в раздевалку влетел всегда жизнерадостный Пал Палыч Бородин: «О, мужики, сейчас вам новый анекдот расскажу». Пал Палыч старался вывести нас из оцепенения и хоть как-то облегчить наши страдания, но его никто не слушал. Я тоже не сумел уловить ни единого слова. Сознание включилось лишь тогда, когда Бородин сказал менеджеру сборной Вотоловскому: «Витя, премиальные ребятам раздай как за победу».

Меня те слова и впрямь немного приободрили. Не из-за денег, а из-за того, что появилась надежда: не все так плохо, болельщики, быть может, нас простят.

Давно известно, что лучше вовсе не дарить надежду, чем подарить, а потом отобрать. Получилось, что мы надежду отобрали, да еще сделали это в изощренной форме. И я опасался, что народ от нас отвернется, мы станем изгоями.

Знаю, что в подобные часы потрясений даже самые стойкие спортсмены не в состоянии совладать с эмоциями. Эти эмоции подталкивают принять решение о завершении карьеры, и я очень боялся, что наша команда-мечта развалится. Это и впрямь был великолепный коллектив с колоссальным потенциалом и вместе с тем с богатейшим опытом. На чемпионате Европы мы могли бы навести немало шороху, и вполне допускаю, что для многих из нас футбольная жизнь тогда сложилась бы совсем иначе.

На следующий день после трагедии я был сам не свой. Вообще ничего не хотелось. Но ближе к вечеру взял себя в руки: на носу был матч с «Локомотивом», и я принялся себя накручивать: это будет фактически «золотой» поединок. Мы обязаны его выиграть, и выиграть убедительно. Тогда хоть как-то удастся заглушить постукраинскую боль.

Когда мы вышли на игру с «Локомотивом», сразу же в глаза бросился плакат: «Филя, мы с тобой!» Я был признателен болельщикам за поддержку. Я понял, что народ нас простил. Никто никогда не узнает, что тогда творилось в душе Фила. Полагаю, там не кошки скребли, а тигры рвали эту душу в клочья. Но Саша действовал идеально, и мы не оставили от «железнодорожников» камня на камне: три-ноль!

После финального свистка я как-то с оптимизмом стал смотреть в завтрашний день. Решил, что Господь Бог за все наши старания и переживания нам воздаст, и в 2002 году мы непременно на чемпионат мира поедем!

К тому же достаточно быстро выяснилось, что и Олег Романцев, и все игроки в сборной остаются. В общем, вспоминать встречу с Украиной уже можно было без колоссальных энергетических затрат.

Когда потом смотрел поединки континентального первенства, не раз себя ловил на мысли: а ведь на их месте должны были быть мы! Но по усам текло, а в рот не попало…

* * *

Отборочный цикл к мировому форуму мы начали со злобой на все человечество. 2 сентября 2002 года нам предстоял выезд в Цюрих. Швейцарцы тогда были сильны как никогда, а нам как никогда было важно стартовать с победы. И мы там буквально ложились костьми под танки. Вовка Бесчастных, которого из-за отсутствия игровой практики называли футбольным бомжом, умудрился забить. Один-ноль в нашу пользу! Валерка Карпин выдал ошеломительный матч: он вспахал свою бровку вдоль и поперек, девяносто минут носился на максимальных оборотах, и это в тридцать один год! Я шок испытал: в раздевалке все радовались, а Валерка сидел и плакал. Он везде всегда выкладывался по полной, вот и произошел у него психологический и физический перегруз. Как же мне тогда было жалко Валеру! А еще мне в ту минуту вдруг стало жаль Ролана Гусева, тоже классного правого полузащитника. Он был достоин выступать в основе сборной, но у сборной был Карп – глыба, титан. Непотопляемый! В итоге получилось, что Ролан в Японию так и не попал – какая разница, кому сидеть под Карпиным?!

Символично, что официально путевку на мировое первенство мы завоевали в домашнем поединке все с той же Швейцарией. Накануне я был убежден, что все пройдет как по маслу. Вова Бесчастных буквально смял «сырников» и достаточно быстро оформил хет-трик, а я ударом со штрафного поставил точку в восклицательном знаке! Странно, какой-то дикой радости после финального свистка я не испытал. Потом размышлял почему и отыскал две причины. Во-первых, мы по всем раскладам заслуживали первого места, и я воспринял его как закономерное. Во-вторых, уже после гола в дебюте встречи стало очевидным, что мы своего добьемся. Интересно, что когда я потом смотрел матч в записи, то услышал, как комментатор Витя Гусев своим неповторимым голосом воскликнул: «Все, мы на чемпионате мира!» – и вот в этот момент во мне что-то дрогнуло по-настоящему.

* * *

В том, что я окажусь на борту самолета, летящего в Японию, с тех пор ни капли не сомневался. Да, за оставшиеся до чемпионата мира восемь месяцев в общем-то могло случиться все что угодно. Неспроста ведь многие опасались травм, но мне было двадцать пять лет. На жизнь смотрелось легко, природный оптимизм даже не позволял появиться мыслям о том, что на свете хватает неприятностей. Однако за несколько дней до отлета в Страну восходящего солнца я осознал, что все это время передвигался по минному полю. В товарищеском матче с белорусами Саша Мостовой в безобидном эпизоде порвал мышцы задней поверхности бедра. Я смотрел, как его бедро синеет, и понимал: Мост остался без чемпионата мира. Вот ведь как бывает, один из самых талантливых и авторитетных игроков российского футбола за всю свою полную подвигов карьеру так и не сумел полноценно выступить ни на одном крупном форуме. Господи, насколько же все шатко в нашем деле! Только что человек был основным в команде, а спустя секунду его место в составе опустело. Происшествие с Мостовым оставило осадок от процесса подготовки к турниру, а в остальном все было замечательно.